Text
Это не просто трек. Это то, что я носила в себе годами.
Это — не месть, а правда.
Правда о том, как один человек может разрушить дом…
А другой — выжить среди обломков.
Если ты услышишь — не суди. Просто послушай.»
Он бил её — и до того, как я пришла,
Я вышла в мир не прождав три месяца из за зла.
Судьба толкнула — раньше срока, без тепла,
Слабым телом и хрупкой душой — во тьму
Вряд-ли его я пойму.
Зрение — в минус, спина — как крест,
Он знал, что виноват, но прятал этот жест.
Он не хотел меня — и это знала мать,
Притворялся тёплым, но внутри — опять ледяная стать.
«Похожа на него!» — кричали все в глаза,
А он мечтал о сыне — я лишь помеха для ума.
Была бы второй — стерли бы, как след,
Но я была первой — значит, нести мне этот свет.
Моим первым словом было его имя в крик,
А при разводе — будто боль важна лишь для других.
Меня считали крепче, но я — внутри разбита,
Я научилась молчать, чтоб не быть добитой.
Мне до сих пор страшно от повышенного тона,
Я вжимаюсь в себя, как будто жду перезвона.
Я купаюсь в вине — вдруг я дам повод,
И кто-то поднимет руку — всё повторится снова.
Я прилипаю к вниманию, будто к свету мотылёк,
Там, где капля тепла — я уже вся, как ток.
Хочу назад — не в дом, где страх и крик,
А в детство, где был бы папа, что просто любовью проник
Мама закрывалась, не пускала подойти,
Если я вставала грудью — она шептала: «Уйди».
А он снова обещал, что «всё, больше не будет» —
Но ложь не умеет лечить, только гниёт и губит.
Ты делал вид, что любишь, а внутри — пустой,
Говорил: "Ты не здорова" — будто ставил прочерк чертой.
Я так старалась — быть тебе хоть каплей гордости,
Но ненавижу сходство — даже в чертах, и подлости.
Я любила — это правда, ты не знал,
Но ты ломал маму — и мой мир